Обстановка в Тифлисе, где большинство населения составляли армяне (50 тыс.
армян против 1 тыс. татар), накалилась сразу после февральской резни.
Армяне мрачно обещали татарам поквитаться за своих соплеменников. Во время
нахичеванской резни был распущен слух, что на полночь с 16 на 17 мая армяне
назначили резню татар. Испуганные татары позапирались в домах. К 6 часам вечера
16 мая паника достигла апогея; места в поездах брались с бою... («Р. С.»,
24.5.1905).
Однако резни не возникло ни тогда, ни позже -вплоть до ноября. Это следует
приписать, видимо, малочисленности татар и отсутствию сельского татарского
окружения. Наиболее близким из мест, населенных татарами, был Борчалинский
уезд. Борчалинские татары сыграли огромную роль в ноябрьской резне.
“Уже первые известия о елисаветпольских погромах вызвали сильное возбуждение
в армянском и татарском населении города. Начались единичные случаи столкновений
и убийств. Единичные выстрелы, а порой и залпы... стали раздаваться в разных
частях города.” («Н.О.», 27.11.1905).
Вечером 22 ноября группа дашнакских милиционеров попыталась остановить и
обыскать татар, ехавших в фаэтоне. Но татары стегнули лошадей и умчались,
несколько раз выстрелив по армянам. В результате завязалась перестрелка между
татарами и армянами («Т.Л.», 27.11.1905).
С утра 23 ноября поползли слухи, что в этот день будет резня. Лавки закрылись,
учеников распустили по домам. Обыватели собирались кучками и передавали друг
другу, будто полчища татар идут на город, чтобы перерезать всех христиан (на
самом деле, 2 тысячи конных татар Борчалинского уезда двинулись на Тифлис,
угоняя скот из грузинских сел и забирая женщин в качестве заложниц). Однако,
по мнению корреспондента «Нового обозрения», “стоявшие друг против друга народности
не желали погрома и с ужасом следили один за другим, ожидая нападения.“
Прекратилось движение трамвая, тревожные гудки возвестили о прекращении работы
на фабриках и заводах. Ключевые пункты заняли войска и отряды партии Дашнакцутюн.
Толпа разгромила два оружейных магазина. Появились отряды самообороны...
“К 3 часам дня, — говорит газетный отчет, — в Михайловскую больницу было
доставлено 22 убитых и раненых. Изуродованные трупы производят страшное впечатление.
“После полудня началось мирное шествие, организованное, главным образом, социал-демократами.
“Толпа армян, грузин и русских двинулась в татарские кварталы с белыми флагами,
— рассказывает участник, — во все время пути порядок был образцовый... “ На
Арбузной площади состоялся митинг. Выступали в основном социал-демократы;
призывали к прекращению братоубийственной распри, к единению с борющимся пролетариатом
и к борьбе против общего врага — “проржавевшей бюрократии и приверженцев старого
режима”. Кроме того, выступили два муллы и губернатор, протестовавший против
разговоров о провокации и клявшийся, что он — не провокатор (на что писатель
Рамишвили возразил, что за всю администрацию губернатор поручиться не может)
(«Т.Л.», 27.11.1905). Было заключено перемирие, начали открываться лавки.
Ночью фонарей не зажигали. В кромешной тьме дежурили отряды самообороны.
На следующий день подоспели борчалинцы, после чего “в татарской части города
с новой силой разгорелась междоусобица”. Тогда “в редакцию газеты “Возрождение”
были приглашены представители всех существующих в городе организаций, городского
самоуправления, армян и мусульман. Всеми присутствовавшими одобрено было предложение
социал-демократов (меньшевиков): 1) просить у наместника оружия для пролетариата,
который в таком случае берет на себя защиту населения и умиротворение враждующих
сторон и 2) дать сознательных солдат для подавления беспорядков”. Воронцов-Дашков
предложение принял и к величайшему негодованию офицерства и администрации
вооружил-таки “туземцев”: 25 ноября РСДРП было выдано 500 ружей, распределявшихся
по партийным спискам. В социал-демократическую милицию записалось более тысячи
рабочих, служащих, гимназистов и даже несколько чиновников. Они носили на
рукавах белые повязки со штампом партии. Пресса отмечала, что “ужасы резни
не повторились... главным образом благодаря такту и распорядительности армянской
революционной партии Дашнакцутюн и социал-демократической рабочей организации”
(“И.О.», 28.11.1905). Впрочем, затем (29 ноября) татары обстреляли милиционеров,
и РСДРП сняла патрули. По этому поводу Дашнакцутюн распространила печатное
извещение, в котором, обвинив татар в агрессивных действиях, объявила:
“1. Всякое насилие над мирными и безоружными татарами будет преследоваться,
а имущество их, как в лавках, так и в домах будет охраняемо. 2. Вне района
столкновений вооруженные татары, впредь до восстановления мира, будут обезоруживаться
лицами, имеющими соответствующие полномочия от комитета нашей партии. 3. Впредь
до прекращения нападений со стороны татар переход их из нейтрального района
в боевую сферу не допускается.” («т.л.», 1.12.1905).
Местные татары были настроены миролюбиво, и столкновения продолжались, главным
образом, благодаря боевому пылу борча-линцев. На Майдане (площадь в Тифлисе)
возникли баррикады: с одной стороны, милиции, с другой стороны, татарские.
Для защиты баррикад татары захватили двух санитаров (мужчину и женщину) и
выводили их под пули, так что дружинникам приходилось прекращать стрельбу
(«И.О.», 1.12.1905).
Наконец, 1 декабря был заключен мир; борчалинцы покинули город.
| 