Только я глаза открою – над ресницами плывешь». Каждому урожденному тбилисцу знакомо это чувство возвращения к родному городу. Когда еще не узнаешь города, точнее, узнаешь с трудом, постепенно, - так медленно проявляется в химическом растворе фотография. А потом узнавание возвращается. Когда-то многочисленная армянская колония Тбилиси рассеялась, разъехалась: кто из старого центра – на невзрачные окраины. Кто дальше – в Армению, в Россию, за океан. Но тем, кто привык к мощеным улицам Сололака и Авлабара, заворачивающим в подворотни дворов, с резными длинными верандами и развешанным напоказ бельем, забыть Тбилиси невозможно.

Старый Тифлис по-прежнему горбат. Только когда-то он пах воздушной кукурузой и зеленью, что привозил из села Дигоми на своем ослике старый Мамука, ванилью и жареными баклажанами – свидетельством неукротимого хозяйственного ража домохозяек, акацией и горячим от солнца камнем. А теперь он пахнет сыростью подъездов: увы, разруха начинается в головах, а заканчивается непоправимо прохудившейся канализацией.
На рубеже XIX-XX веков Тифлис из восточного поселения превратился в романтический европеизированный город. Здесь была резиденция наместника, сюда устремлялись предприимчивые люди со всей Азии. Тогда же этот город стал неформальной столицей армян Южного Кавказа. Самый основательный слой городского купечества и промышленников составляли армяне. Город богател во второй половине XIX века, и армянские купцы и промышленники стремительно делали здесь состояния. Тифлис, конечно, оставался имперской провинцией. Но провинцией пышной, богатой и претенциозной. Развитие промышленности дало толчок многообразным художественным талантам. Армянская финансовая элита того, прежнего Тифлиса чуждалась замашек нуворишей. Исай Питоев покровительствовал театральному искусству, нефтяной король Александр Манташев поддерживал образование, строил школы. Посылал учиться в Петербург и Париж местных студентов, Александр Мелик-Азарянц входил в правление Кавказского Армянского благотворительного общества. Купец Микаэл Арамянц построил знаменитую больницу – лучшую в свое время в городе и первый в Тифлисе синематограф «Аполло».
А знаменитый архитектор Александр Тер-Микелов возвел самому Арамянцу роскошный отель «Мажестик» (нынешний «Мариот») и «итальянскую виллу» для «икорных королей» братьев Маиловых. Шушинский уроженец, выпускник Петербургского института гражданских инженеров Газарос (Лазарь) Саркисян был автором едва ли не самых блестящих архитектурных сооружений города: Народного театра Зубалова (театр им. Марджанишвили), здания Офицерского общества (сейчас здание ТВС-банка), Торговых рядов Манташева на Армянском базаре. И главное – он построил по заказу Александра Манташева здание Манташевского торгового училища, ставшего потом нашей знаменитой 43-ей школой.

Надпись «Манташевское торговое училище» с фасада школы сбита. Ничто не напоминает о бывшем отце-основателе. Только обновленные торговые ряды по-прежнему, как знак качества, зовутся именем первого владельца. Но вообще Тбилиси плохо помнит своих знаменитых горожан. Во дворе старой армянской церкви Нор Эчмиадзин - одной из двух действующих (век назад в городе их было 60), где по традиции хоронили благотворителей, стоит памятный знак с лаконичной надписью по-армянски «Манташев». Но это не могила Александра Ованесовича, этот знак его внуки установили всего два года назад, а похоронен он был в фамильном склепе во дворе Ванка - главного армянского собора Тифлиса. В 1938 году Ванк по приказу Берии снесли, могилы разрушили. Но кое-что в память о земном пути самого богатого человека Грузии XIX века в городе сохранилось: Манташевские торговые ряды, и - забавная деталь - первая телефонная линия в Тифлисе была проведена от дома Манташева к его же конюшням в Дидубе. Лошади и подкосили род Манташевых. Сыновья Александра Ованесовича, умершего в 1911, бежали в Париж после октябрьского переворота, и там все отцовское состояние просадили на ипподромах.
Во дворе другой церкви, Сурб Норашен, сохранилась надгробная плита на могиле родовитого купца и мецената Тамамшева и его жены. Имена этого ветвистого купеческого рода часто встречаются в тбилисской топонимике. Краеведы говорят, что дом, известный в Тбилиси как «Салон Смирновой-Россет» (Александра Осиповна – фрейлина двора, подруга Пушкина и красавица), был дан в приданое внучке зажиточного купца Егора Тамамшева красавице Елизавете, вышедшей замуж за Михаила Николаевича Смирнова, сына Александры Осиповны. Особняк этот сегодня занимает НГО «Кавказский дом», и благодаря этому он цел и сравнительно благоустроен. Но церковь Сурб Норашен переживает тяжелые времена.

Последние 15 лет вокруг церкви происходит какая-то мутная возня: перетаскиваются надгробия, перебиваются эпиграфические надписи с армянских на грузинские. Сейчас она закрыта, внутрь войти невозможно - на двери висит замок. А зайти стоило бы - церковь была украшена фресками художников овнатаняновской школы. В 50-ые годы ее превратили в библиотеку, деревянные полки и электрическую арматуру прибили прямо на лица святых. Сохранилось ли что-нибудь с тех пор, неизвестно - до недавнего времени церковь служила еще и складом. Теперь здание рушится, пока грузинская церковь считает ее «спорной»,здешняя епархия Армянской Апостольской Церкви тоже не может взять Норашен под свое попечение. Более того, сама ААЦ в сегодняшней Грузии не имеет легального статуса – так как нет закона о религиозных организациях.
Больше, чем церквям, повезло театрам – бывший российский, ныне грузинский олигарх Борис Иванишвили дал денег на их реконструкцию, теперь и театр Руставели, бывший Питоевский, и театр Марджанишвили, бывшее театральное общество Зубалова, сияют обновленными фасадами.
Но если за общественными зданиями городские власти еще присматривают, то старинные особняки Сололака ветшают на глазах. Старожилы, которых осталось очень мало, еще могут назвать имена первых владельцев домов на бывшей Сергиевской (Мачабели) – Маркоса Долуханова, генерала Тер-Гукасова, братьев Маиловых, самого Манташева. Именно здесь в начале прошлого века строилось и селилось богатое армянское купечество. Углубившись в улицы Сололаки, понимаешь, почему Тбилиси стали называть «кавказским Парижем» - благодаря особой атмосфере покоя, смешению языков, благодаря космополитичной архитектуре рубежа XIX-XX веков. Положа руку на сердце, тифлисские дома этого времени пышностью и качеством мало чем уступают европейскому модерну: амбициозные владельцы заказывали строительство особняков самым лучшим архитекторам города.
Так, трехэтажный особняк братьев Бозарджянцев на улице Чонкадзе получил специальную архитектурную премию конкурса, организованного тифлисской мэрией - за лучший фасад. Братья Бозарджянцы были табачными фабрикантами. Уважающие себя тбилисские курильщики долгие годы покупали только «Приму» тбилисской фабрики №2, бывшей бозарджянцевской – только она чудом сохранила оборудование и традиции качества бывших владельцев.

Однако в городском обиходе особняк зовется «домом мадам Бозарджянц». Почему мадам? Потому что богатые коммерсанты, чтобы обезопасить себя от потерь в случае банкротства и прочих финансовых неприятностей, записывали недвижимое имущество на жен и домочадцев, чтобы в случае чего оно осталось в семье.
Понятное дело, после прихода большевиков это ухищрение не помогло. Особняк реквизировали, оставив, впрочем, мадам две комнаты. В доме появились новые жильцы - сюда к своей жене, урожденной княжне Гегечкори, въехал некий Лаврентий Берия.
Мой тбилисский приятель утверждает, что здесь продолжали жить и несколько поколений Бозарджянцев. По крайней мере, когда у него (по его словам, а кто проверит?) был роман с внучкой мадам, именно в этот дом он приходил на любовные свидания.
Почти 100 лет советской власти, локальных революций, переворотов, нищеты и забвения на пользу ему не пошли. Сегодня особняки Сололаки выглядят как одежда с чужого плеча. Всюду разруха, фрески в подъездах изуродованы протечками или прорезаны толстыми жгутами электроарматуры. Это тоже примета сегодняшней жизни: поскольку свет в домах бывает не всегда, предприимчивые тбилисцы тянут «левый провод» от ближайшей подстанции метро или троллейбусной линии. Город оплетен такими проводами - часто поверх росписей или лепнины. А что делать - приходится выбирать - тепло и свет или остатки красоты. Жильцам не под силу всё это привести в порядок, они сами едва сводят концы с концами. Им в общем-то все равно, что они живут в памятнике архитектуры, если заливает дождь и на голову падают куски исторического фасада. Землетрясение 2002 года довершило дело – дома в Сололаках пошли трещинами по фасаду. С тех пор старый город предоставлен сам себе, и неотвратимо ветшает. Многие дома достигли той степени разрухи, что восстановить их уже вряд ли удастся.
Если Сололаки был районом отчасти кастовым, где селились местная знать, промышленники и статусная интеллигенция, то Авлабар - район «народный», себе на уме, слегка нетрезвый – но вполне сохранивший исконный городской дух.

В одном из авлабарских домов жила и наша родня. Старшее поколение помнит, как сюда в гости к своей сестре приезжал Константинэ Гамсахурдиа. К подъезду подкатывал фаэтон, классик грузинской литературы, не глядя по сторонам, сгружался с подножки, для него специально отпирали парадный подъезд (в другие дни все бегали домой через черную лестницу). А сзади семенил в белой чохе маленький сын писателя Звиад. Потом Звиад вырос, стал грузинским президентом, и получилось... Ничего хорошего не получилось.
Над ветхим одноэтажным Авлабаром громоздится кафедральный собор Святой Троицы. Самый высокий на Южном Кавказе. Построен он на месте старого армянского кладбища Ходживанк. Собор еще достраивается, и в отвалах земли вокруг него можно найти то, что осталось от захоронений прошлого века: кости, обломки могильных плит. Соединение набожности и кощунства, похоже, никого не тревожит - за несколько лет строительства кафедрального собора никому не пришло в голову перезахоронить останки.
В старом Ванке, которого уже нет (а это была самая большая церковь Тифлиса в XIX веке), был похоронен еще один тбилисский армянин Михаил Тариелович Лорис-Меликов.
Граф Михаил Тариелович Лорис-Меликов родился в Тифлисе. Предок его, Мелик-Нубар, еще в XVI веке получил за особые заслуги от шаха Аббаса дарственный фирман на древний армянский город Лори (Лориберд). Так его потомки стали меликами - правителями этого города и Лорийского уезда. В 12 лет он был принят в Лазаревский институт - крупный центр арменоведения и востоковедения России. В 40-ые годы позапрошлого века воевал против Шамиля, участвовал в русско-турецкой войне, брал Карс и Ардаган. Был назначен императором Александром II начальником специально созданной Верховной распорядительной комиссии с чрезвычайными, диктаторскими полномочиями, а потом министром внутренних дел - фактически вторым лицом в номенклатурной иерархии Российского государства. И главное, Лорис-Меликов считается автором первой российской Конституции.
Это, конечно, некоторое преувеличение, но история поучительная. Конституционный проект граф подал Александру II за три дня до гибели императора. Увы, не успел, обычная история. Александр III был самодержец совсем другого устройства, проект отверг, Лорис-Меликов подал в отставку и уехал в Ниццу. Где и умер. Тело перевезли в Тифлис и похоронили на ванкском кладбище. И здесь история Лорис-Меликова пересеклась с историей нашего семейства. Во дворе Ванка (это место так и называлось - vankhi hayat) обычно собирались армянские беженцы из Турции, - люди искали друг друга и свои семьи.
Туда же пришла из Муша наша бабушка с детьми. Когда собор снесли, на его месте построили школу, а бабке досталась каморка во дворе. Внуки ее бегали в школьном, бывшем церковном дворе, когда в 1938 году коммунисты ровняли с землей кладбище Ванка, вскрывая могилы.
«Лорис-Меликов лежал в гробу как живой, - рассказывали потом очевидцы. - Но через несколько секунд, после того, как с гроба сняли крышку, прах почернел и рассыпался». Тогда же, видимо, дети утащили для игр эполеты с парадного мундира и епископский крест из соседней могилы. Но поскольку крест был золотым и украшен драгоценными камнями, за ним быстро пришли... Куда подевались эполеты с мундира Лорис-Меликова, никто не знает. Прах генерала удалось позже перезахоронить во дворе церкви Сурб Геворк, сегодня - главной армянской церкви Тбилиси.
Но жизнь и смерть в Тбилиси до сих пор ходят рука об руку. Как бы ни сложилась судьба армянского Тифлиса, есть дом, который всегда будет напоминать о прошедших годах славы, богатства и расцвета. Это гигантское, раскинувшееся на квартал здание принадлежало купцу I гильдии Александру Мелик-Азарянцу и до сих пор зовется именем своего первого владельца. Еще в начале ХХ века здесь были собственные электро- и водоснабжение, система отопления, телефонная сеть, детский сад, кинотеатр, фотосалон, художественная галерея и сад с фонтаном и экзотическими растениями... Каменные траурные венки на башнях напоминают о 25-летней дочери купца, умершей сразу по окончании строительства дома. Говорят, что в яму фундамента при закладке дома подъезжавшие сюда купцы города бросали свои драгоценности - «на счастье». Мелик-Азарянцу дом счастья не принес - он умер в нищете уже при Советах и был похоронен на деньги друзей. Но память- то осталась.
Я знаю немало людей, которые с долей ревности относятся к истории армянского Тифлиса: дескать, старались, строили, а теперь даже память о многих тбилисских армянах, украшавших и обустраивавших грузинскую столицу, не сохранилась. Но все они – от промышленника Манташева до простого авлабарского сапожника – любили свой город.
Неужели наша память об этом городе окажется короче?

Гаяне Макунц (фото автора)

Ноев-Ковчег N 06 (99)
Апрель(16-30) 2006 года.